Вот так. Из больничного халата впрыгнуть в огромную серую куртку, укрыться капюшоном от окружающего мира и совершить очередной ритуальный обход ещё одного городского квартала. Порой он даже не замечал, где его ноги носят – пусть ходит где хочет, лишь бы двигаться, ощущать ветер на лице, не останавливать взгляд ни на чём, не концентрироваться, не позволять себе забыться воспоминаниями. Анхель не зря его разбудила: она почувствовала Артура, а Великая волчица не могла ошибиться – он здесь, на Земле. В этой реальности, в этом мире. С ним. Только пока он отделён от Мерлина прочной, непробиваемой, звуконепроницаемой стеной.
Какой-то идиот попался на его пути. Тот стоял, задрав голову и глядя на восходящую луну, и улыбался во все тридцать два зуба. Соломенные волосы длинной чёлки прикрыли закрытые глаза, но Мерлин, вздрогнув при виде незнакомца, уже ушёл прочь от него, сердцем чуя, что это не он. Даже если гордый профиль слегка похож, даже если волосы льняные, а глаза голубые, даже если комплекция та же. Ни один из них не был Артуром, сколько Мерлин не надейся на это всем сердцем.
Хотя чего он хочет? Как он может найти свою сторону судьбы, если даже не представляет, каким он может быть в этом мире? Тот же ли у него облик, сколько ему сейчас лет, отец ли ему Утер Пендрагон? Есть ли у него сестра Моргана? Сколько прошлого возвратилось в этот мир вместе с восставшим королём и им, проснувшимся Мерлином? Сколько волшебства осталось в этом мире?
Говорят, что оно ещё есть – в этом городе, в этом лесу. Оборотень слышал о магических существах, что умеют управлять стихиями, перевоплощаться, подобно ему, и даже воплощаться в других людей. Разные знакомые доносили различные слухи. Да и сам парень мог поручиться, что магии, хоть чуть-чуть, хоть немножко, но она осталась в этом мире, прочно слившись с развитием сознания, технологий, городов, стран, континентов, всей Земли. Здесь больше не было королевств, которые надо спасать, но Артур…
Артур вернётся в час великой нужды. И этот час скоро пробьёт, раз Анхель его почувствовала. А раз Великая волчица почувствовала, то разбудила его, Мерлина, не зря. И в его задачу – его интересы и страсть – входят нахождение Артура. Как можно скорее.
Он потратил на поиски уже шесть лет – и всё напрасно. Он никудышный слуга, плохой друг, отвратительный спаситель. Он даже сейчас не поменялся – его нет рядом с королем, как тогда, много сотен лет назад, когда пророчество исполнилось и закалённый дыханием дракона клинок вошел в артурову грудь. Мерлин мчался тогда изо всех сил, летел, пытался успеть – но последний вдох Артур сделал раньше, чем они успели к волшебникам, которые могли его вылечить. Эта сцена, эти пару дней гонок со Смертью Мерлин вспоминал практически каждый вечер – плача, скрежеща зубами, сжимая кулаки и до крови впиваясь ногтями в собственную плоть, не в силах подавить порывы прошлого. Это было похоже на самоистязание, как верный христианин пытается приблизиться к боли своего Пророка, только Мерлин калечил себя не внешне, а внутренне. Каждый день, ломая перегородки сердца и изливаясь невидимой кровью, он вспоминал и горевал, корил себя и страдал, не в силах ни повернуть время вспять, ни найти Артура.
И каждый день его потому проходил зря.

Ночь была тёплой, безветренной, луна сияла ярко, разогнав все облака со своего лика. Перед дверью паба Мерлин остановился, снял капюшон и долго, улыбаясь, глядел на луну, вспоминая и того парнишку, встреченного недавно, и ночи, которые они проводили с Артуром вместе с лесу, выбираясь на поиски приключений. Голубые глаза оборотня в какой-то миг озарились беловатым свечением – то ли от отражённой луны, то ли от воспоминаний, - а затем, резко сжав и помассировав виски, парень открыл дверь паба и зашёл внутрь.
Он любил это место. Любил за название – таверна, а не паб, как сейчас назывались многие места для разгула, - любил за «Парагона» - ибо название говорило ему о Совершенном времени прошлого, - любил стойку, разделённую на две части, любил двойную обстановку – ему всё здесь напоминало о временах в Камелоте с Артуром. Две половинки, две стороны одной монеты, две судьбы, переплетённые друг с другом так прочно, что один без другого жить не может. В таверне он вспоминал, как на него смотрел король, ругая за отсутствие и времяпровождение в таверне – хотя в действительности слуга там был от силы пару раз – как Гаюс по привычке «посылал» нерасторопного Мерлина в таверну, не в силах придумать более достойного оправдания. В таверне оборотень в кой-то веки расслаблялся, позволяя себе увлечься позитивными воспоминаниями и пережить ещё один прожитый день, ещё одну долгую ночь.
Ирмгард приветливо улыбнулась Мерлину – она его знала, и вполне неплохо, - и даже не поинтересовалась «как обычно?» - она знала, какой будет ответ. Парень кивнул ей в ответ и, поставив локти на стол, спрятал лицо в ладонях, пытаясь прогнать усталость и лёгкую головную боль, оставленную капризной пациенткой, устроившей настоящий бунт в палате. Пришлось ещё раз размять виски, приходя в себя, а в голове появился Гаюс, дающий валериану для успокоения. Да, всё-таки современное целительство подверглось более жестокому обращению и метаморфозам, чем те же замки и рыцарские принципы.
Ирмгард поставила перед ним кружку с ароматным чаем. Пахло бергамотом, а тепло стакана согрело руки. Как бы на улице не было тепло, Мерлин всегда сначала грел руки о кипяток, который девушка услужливо наливала ему практически до краев – «как обычно».
Между тем, Ирмгард с кем-то говорила. Мерлин слышал её голос, но не голос собеседника. Это, конечно, не его дело, но когда это «не его дело» было на самом деле таковым? Правильно, никогда. Он же никогда не слушается.
Отпив большой глоток кипятка и по привычке опалив язык, оборотень захватил с собой кружку и двинулся вдоль стойки поближе к Ирмгард и беседующему с ней человеку. Он, наверное, больше прислушивался, чем присматривался, потому практически вплотную оказался к боку говорящего. Поймав на себе вопросительный взгляд девушки, Мерлин без слов отрицательно помахал головой и пристроился на высокий табурет рядом с мужчиной, который тоже пил чай. Странно. Парень редко встречал ещё людей, которые в тавернах не пьют.
Мерлин заинтересовано поднял взгляд выше, на лицо – профиль – мужчины, как оказалось, и застыл с вопросом на губах. Сглотнул – заставил себя усилием воли проглотить ставший ком в горле. Приложил руку к губам, чувствуя, как улыбка расползается по всему лицу, до ушей и даже выше, делая из него не человека, а чеширского кота, стащившего шляпу Шляпника. Сердце, замершее на секунду, вдруг резко и быстро забилось, руки вспотели, в ушах отдавался гул и голос мужчины. Мерлин часто-часто моргал и даже не заметил, когда его глаза стали очищаться слезами. Он просто сидел и смотрел на профиль человека, который оказался рядом с ним, не зная, что делать. Он просто задыхался от счастья и умирал от слепой надежды, которая вдруг решила подкинуть ему эдакую удачу. В голове не было ни единой мысли, а глаза, сузившиеся в небольшие щелки из-за широченной улыбки, буквально ненасытно пожирали профиль с соломенными волосами и блестевшим голубым глазом.
- Этого… это невозможно, - прошептал он себе под нос и еле встал на дрожащие и подкашивающиеся ноги. От переизбытка счастья он резко ослабел, всё тело генерировало дрожь, сердце и разум отказывались верить рецепторам зрения. Тогда поневоле пришлось задействовать другие рецепторы.
Сделав пару шагов, разделяющие один табурет от другого, Мерлин схватил мужчину за руку – и даже удивился, как он это сделал, ведь в глазах двоилось, - да и схватил при этом так крепко, от себя он такой силы не ожидал.
- Венценосный осёл, - с  глупой широченной улыбкой, которую теперь не закрывала ладонь, пропел Мерлин. Второй рукой он схватился за плечи Артура и через силу, незаметно для себя, притягивал к груди. Ему хотелось обнять этого соломенного истукана, эту причину его бессонных ночей и кошмаров, причину любви и ненависти, этого бесчувственного идиота… обнять и поцеловать в макушку, успокоить, прижать к себе и больше никогда в жизни не отпускать. Никуда, ни с кем, ни за что.
- Ты всё ещё жив, идиот, - он и оскорблял-то его скорей по привычке, чем со зла. Просто потому, что это был он. Правда он. На самом деле он.
Артур здесь. Реален. Что бы он там сейчас не говорил.

Ему так хотелось прижаться лбом к лбу Артура, потрепать его по волосам, как верного старого пса, пришедшего, наконец, домой из долгого и непонятного путешествия, обнять по-дружески, в конце концов, как тогда, когда принц в тревоге и страхе искал его, пропавшего на несколько дней в плену Морганы, и почувствовать, наконец, кожей, собственным сердцем, что это – Артур, что он – живой, что он – реальный человек, а не иллюзия.
Даже если Мерлин в этом уже убедился.
И убедился снова, когда схлопотал звонкую пощёчину, совсем как в старые и добрые времена.
О, и почему так и тянет ответить, что он пьян тобой, Артуром? Почему так сказать нельзя? Нет, конечно, пока нельзя, пока нельзя его спугивать. Артур – он же новый, совершенно другой человек, но, поклявшись старой религией, Мерлин прекрасно понял, что в новом теле оказался совершенно тот же человек. Та же внешность, тот же голос, те же повадки и манера речи. То же бережное отношение к собственной персоне и лишний жирок на боках.
- Тебе пора проколоть ещё дырки, - всё-таки шутит Мерлин и закрывает руками лицо, смеясь себе в ладони. Артур считает его пьяным – как будто Мерлин ходит по тавернам! – ну и пусть! Главное сейчас – не дать ему уйти и исчезнуть из его жизни. Оставить его в этом мире. В своём сознании. Рядом с собой.
- Я не пьян, - говорит, наконец, мужчина и закладывает переплетённые пальцы себе за голову, обхватывая ими затылок. В такой расслабленной позе его голубые глаза начинают бегло изучать заново тело Артура – оценивающе, придирчиво, сверяя все данные с имеющимися воспоминаниями в голове. Мерлин понимает, что ещё не время – и не место тем более – но не может заставить себя остановиться. Он так скучал. Он так страдал в одиночестве, после его смерти…
- Ты всё такой же, - облегчённо выдыхает Мерлин и улыбается. Всё также широко, как будто по-другому не умеет. А потом вдруг думает, что можно устроить и своеобразную проверку его памяти – мало ли, что позволено было забрать его душе в новый мир.
Опрокинуть табурет, на котором сидит человек, на самом деле нелегко. Но когда внутри тебя живёт дракон – даже невозможное становится реальным. И Мерлин, оперевшись одной рукой на табурет за спиной Артура и схватившись за сиденье, другой рукой схватился за брусок, схватывающий между собой две ножки, а затем с силой оттолкнул стул в сторону от себя, заставляя и его, и Артура полететь на пол. Сам Мерлин не остался в стороне – он тоже «упал» и схватился за мужчину, мешая ему встать.

Отредактировано Мерлин (04.11.2016 22:17:22)

Пока они барахтались на полу, Мерлин времени зря не терял. Очень наивно полагать, что даже карманы под одеждой спасут вас от воров – ни в коем разе, если вы оказались в подобной ситуации. Потому что сейчас, как в никакое другое время, удобнее всего было ощупать руками всё тело, практически без боя позволяя себе изучить его, ну и, чтобы действительно с пользой провести этот небольшой тренировочный поединок, Мерлин исхитрился найти телефон Артура и вытащить его прежде, чем тот что-либо заметил. Невнимательный принц, каким всегда был.
Мужчина сопротивлялся, изо всех сил работая руками и ногами, пытаясь отпихнуть от себя Мерлина и сесть в более-менее приличную позу. Оставшись с выигрышной вещью на руках, которая тут же исчезла в глубоких карманах огромной куртки, оборотень, наконец, отпустил Артура, позволяя ему собрать крошки величия и по-царски затребовать объяснений. Впрочем, уже ничто не могло испортить настроение Мерлину. Его друг – его смысл жизни – был жив, был всё таким же оболтусом, как и прежде, а его спина всё ещё нуждалась в защите.
- Извини, начало было не из приятных, - он успокоился, уже улыбаясь менее широко, но сохраняя все те же искорки в собственных глазах, что появились только лишь при первом взгляде на Артура. Мерлин встал и отряхнулся, сбрасывая обратно на пол пыль и сор, подобранные одеждой, а затем дружески протянул Артуру руку, предлагая ему малую толику помощи.
- Ирмгард, - тем временем повернулся к собственнице таверны Мерлин. Девушка с готовностью кивнула, видимо, радуясь тому, что бар пока стоит в целости и сохранности. – Ты не могла бы выделить нам комнату на время? Знаю, у тебя всё расписано, но, может, есть одна?
«Тем более паб закрывается», - рассеянно отметил про себя молодой человек, заметив, как немного народу осталось внутри. Большая часть оставшихся деликатно потупила и отвела взгляды от мужчин, всё же находясь в достаточно трезвом состоянии, чтобы не помнить о правилах приличия.
- Можете вон туда пройти, - любезно указала девушка на ширму, отделявшую небольшое помещение от общего и позволявшую общаться с глазу на глаз.
- К сожалению, объясниться целиком и полностью я смогу только там, если ты согласен, - обернулся к Артуру Мерлин, прекрасно зная, что он согласен. Это же Артур, добрый и справедливый, пусть немного осёл. – А пока лишь могу извиниться ещё раз, я действительно не рассчитал силу, с которой могу облокотиться на стул.
И, пожав плечами в знак извинения, Мерлин отправился в отведённое им местечко любезной Ирмгард.