До мозга медленно, но начало доходить, что вокруг и взаправду стало тихо. Лишь где-то снизу глухо стукнула дверь и послышалась речь, которую невозможно было разобрать, но и она быстро стихла. Сердце бешено колотилось в груди, ударяясь об рёбра с самым наилучшим желанием в данной ситуации - проломить их, а ещё лучше заодно и лёгкие раздавить, чтобы всё это наконец-то закончилось. Почему, когда хочешь умереть, этого не происходит?
   Чувство, что прошло несколько часов, а не минут, никак не покидало Викторию. Когда стоишь, рыдаешь и слышишь лишь собственные жалобные всхлипы, время почему-то тянется совсем не так, как должно. Ещё один необъяснимый факт.
   Тори медленно подняла голову, всё ещё прижимая руки к опухшему и раскрасневшемуся лицу. Мокрые ресницы и губы слабо подрагивали, веки поднимались и опускались в двое раз больше обычного, но общая дрожь по телу пропала, и гул где-то у самого виска тоже утих. Покрасневшие стеклянные глаза беглым и рваным взглядом заскользили по застывшей фигуре Партлана, на лице которого максимум, что можно было увидеть - это лишь удивление, и то слабое, и то не понятно - оно или что-то другое, очень похожее на данное. Да и вообще сам Йенсен выглядел как-то отрешенно, словно мыслями был далеко не здесь.
   Тихий, жалобный смех, похожий на скулеж, эхом отразился от стен площадки. Наверное, это вышло случайно, из-за нервов - хотя они причем в любом случае, - а, возможно, из-за острого и слишком резко нашедшего понимания, как же глупо это всё сейчас выглядит. Она припёрлась сюда, вывалила кучу слов, разрыдалась, а Партлан просто уставился на неё таким взглядом, что по коже должны мурашки табуном бегать. Двое безнадежных идиотов.
   Виктория опасно зашаталась, сделав шаг вперёд, но сумела удержать равновесие, невольно раскинув руки в стороны и уставившись куда-то в пустоту перед ногами Йенсена. Перед глазами поплыло и слегка потемнело, голова закружилась, но всё довольно быстро прошло, посему Тори вновь подняла глаза на лицо парня, словно собираясь увидеть там какие-то эмоции. Вряд ли.
   - Прошу, не молчи, - получился всё такой же охрипший и сдавленный шепот, который дерёт горло и вызывает желание выпить литр воды залпом.
   Виктория простояла с ещё секунду, с раскинутыми руками, а после, словно набравшись мужества, которого так не хватало, бросилась вперёд прямо к Партлану. Лицо уткнулось куда-то в плечо, пальцы сжались на футболке около груди. Тори вновь зажмурилась, словно собралась вновь заплакать, но с ресниц скатилось лишь пара слезинок.

Когда знакомые и, казалось, уже родные и такие необходимые руки обвили тело, а тёплое дыхание коснулось затылка и волос, сердце затрепетало в груди - приятно и нежно. Недавняя горечь, чувство вины и сожаление незаметно покинули сознание и, казалось, даже истерзанную душу, которая уже так давно искала спокойствия и умиротворения.
- Тори, - собственное имя мягко коснулось ушей, пеленой проникая в сознание. Тихо, на самом выдохе - будто не осталось сил на что-то большее. Но и этого достаточно, вместе с крепкими объятьями, показывающими прямо и открыто: "Ты не убежишь, хоть с криком вырывайся и дерись. Теперь мы вместе. Всё хорошо".
Виктория успела лишь удивленно ахнуть, когда чужие (или нет) губы впились в её собственные. Порывисто, жадно, жарко. В голове неуместно проскочила мысль, что так целуют, когда прощаются навсегда. Нет. Это не конец. Этот поцелуй означал начало. Начало чего-то нового, неведомого обоим.
Девушка, чувствуя нападающую на неё слабость в теле, особенно в ногах, переместила руки к плечам Партлана, неумело отвечая на поцелуи. Что-что, а в данном деле она была профаном капитальным. Тори медленно повела руками по ключице парня, перемещаясь всё ближе и ближе к шее, а через неё уже к спине. Кожа у неё прохладная, особенно кончики пальцев. А у Йенсена - тёплая, даже, казалось, горячая. От такого контраста по спине бегало стадо мурашек, а всё тело пробирала приятная дрожь.
Виктория совсем не знала, сколько прошло времени. И с начала поцелуем, и вообще. Да и сейчас это не имело значения - сейчас прямо перед ней тот, ради которого она словно готова на всё возможное и невозможное. Улыбка сама появилась на красном лице, румяна с которого передалась и шее, не скрытой кофтой и волосами. Губы распухли и покалывали, а лёгкие всё никак не могли вернуться к прежнему образу жизни и начать полноценно работать.
Тори хотела сказать что-то и уже было открыла рот, как тут за спиной глухо звякнули, кажется, ключи, а потом уж слишком неправдоподобно громко щелкнула дверь. Девушка воровато оглянулись через плечо, не убирая расслабленных рук с плеч Партлана. Незнакомая тётка глядела на них из-под тяжело опушенных бровей и сморщенного лба, держа в каждой руке по два пакета неизвестного содержания. Вика и женщина с пару секунд неотрывно глядели друг другу в глаза, а после вторая молча перевела взгляд на Йенсена. Подбросив пакеты в руках для удобства, незнакомка, наконец, отвернулась и пересекла порог. Мелькнула светлая прихожая и зеркало, прежде чем дверь захлопнулась и глухо щелкнула по ту сторону.
Виктория пялилась на дверь секунд пять, пока её мозг, жутко уставший от всего происходящего, переваривал информацию. Слегка нервный смех резко разнёсся по площадке. Девушка склонилась в сторону, пытаясь унять его, хотя получалось с трудом.
- Ха-а... Мы всё ещё стоим в дверях, - констатировала факт Тори, когда смех сменился на тихое перерывное хихиканье. Она выпрямилась, глядя прямо в глаза Партлана и слабо улыбаясь. - Может, в дом пустишь?

Тори заскочила вслед за парнем, бросив последний взгляд на квартиру незнакомки, прежде чем весь обзор закрыла дверь. Девушка проводила Партлана взглядом, стоя на месте, а после, словно спохватившись, наклонилась и принялась стаскивать пыльные кеды. Взгляд невольно прошелся по коридору, на пару секунд задержался на закрытой дверце шкафа напротив, пока не вернулся вновь на обувь. Потрёпанная, местами грязная, на левом кеде так вообще носок почти до дыры стёрся. Эта пара у Тори была единственная - она у неё была ещё до побега. Многое повидала. Вот-вот, и развалится.
Убрав обувь к стенке, Виктория, прежде чем пойти на кухню, заскочила в ванную. Вымыла руки, пару раз плеснула воду на лицо, с которого всё никак не сходила краснота, обмакнула конечности об попавшееся полотенце, а после подняла глаза на зеркало. Глаза опухшие, ещё немного красные у краёв, лицо краснючие, особенно нос, и волосы взлохмаченные, запутанные.
Душ бы был кстати...
Покинув, наконец, ванную, Тори вначале заглянула на кухню, а после и вошла, но остановилась у края стола, неловко топчась на месте.
- Эм, ну, как ты себя чувствуешь? - девушка глянула на слегка сгорбившуюся спину Партлана, затянутую плотной тёмной тканью, ещё с пару секунд постояла, словно раздумывая, а после отодвинула стул, чуть скребнув ножками по полу, и села на него боком.
- Та нормально. Конечно, голова временами кружится и усталость присутствует, но так всё в порядке, - Вика сложила руки на спинке стула и упёрлась в них подбородком, глядя на город за окном. Солнце уже зашло за кромку горизонта, но вечерний мрак ещё не окутал округу. В одном из окон дома напротив замигал свет. - Прежде чем я сбежала, врач сказал, что я отрубилась из-за стресса и истощения. И перед этим я ещё теряла сознание, ты же помнишь? В той столовой. Врач сказал, эм, - Тори поджала губы, глянув куда-то в пустоту, - что мне нужен очень - вот он прям подчеркнул - хороший отдых. А ещё там что-то за витамины было, но я не запоминала.
Девушка усмехнулась в рукав кофты, опуская глаза на пол. Потом нахмурилась, прикрыв глаза. Взгляд вновь переместился на Партлана.
- Ты-то сам как? Раны обработал? Вдруг инфекция какая, будет тебе потом, - Виктория выглядела хмурой и вновь расстроенной. И хотя ей ранее показалось, что сожаление и чувство вины покинули её, это оказалось не правдой. Точнее, это была лишь частичка правды. Эти чувства приутихли, но лишь на немного. Если ей сегодня ночью приснится кошмар, то она ни капли не удивится. Психика у неё такая - всё плохое запоминать хорошо и надолго, чтобы потом бить исподтишка, портить нервы и укорачивать жизнь стрессами.
- Эм-м... Партлан... - Виктория заёрзала на месте, нервно сжимая пальцами рукав. Взгляд заскользил по полу. - Можно остаться у тебя на ночь? Ты не подумай, я не для этого пришла! Нет! Я же извиниться... Но... Я буду очень благодарна... - Тори выдохнула и уткнулась в собственные руки, чтобы Партлан не видел её лица. Было как-то неловко. Снова проблем доставляет.

Сердце вновь глухо застучало в ушах, а волнение вязко разлилось по телу. Лоб будто прилип к рукам, голова никак не желала подниматься ни под никак предлогом, а уж веки - тем более. Но даже сквозь пелену, окутавшую разум, Вика услышала смех, принадлежащий Партлану. Голова вдруг решила изменить своим принципам и отстранилась от сложенных рук, а синие и до сих пор слегка стеклянные глаза с неподдельным непониманием взглянули на парня, который в следующий миг приблизился к Тори и дотронулся до её макушки. Девушка моргнула, уставившись на рисунок на футболке Йенсена, а после подняла взгляд на его лицо.
- Конечно, оставайся, - Виктория растянула губы в вымученной улыбке. Усталость неожиданной тяжестью навалилась на неё, напоминая о совсем недавнем инциденте, что девушка едва услышала последующие слова парня. - ..скоро должен прийти Анрэй. Если ты не против, оставайся.
- Ты намекаешь, что мне негде будет спать или что он будет желать выкинуть меня из окна? - Тори изогнула бровь, с интересом глядя Партлану в глаза. Она не знала, как именно Анрэй относился к ней, но именно данные слова первыми возникли в мыслях. Возможно, по привычке. Всю жизнь к ней относятся именно так. Почти.
Чашки с медленно окрашивающейся водой и исходящим паром из них опустились прямо перед Викторией, и она тут же обхватила одну из них руками. Горячо и обжигающе. Боль медленно потекла по пальцам, заставляя тех невольно дёргаться, но девушка намеренно не отстранялась, поджав опухшие губы. Она проводила Партлана взглядом, а после, всё таки не стерпев, разжала пальцы и поднесла руки к лицу. Ладони красные и покалывают в местах наибольшего соприкосновения с посудой. Это в некоторой мере успокаивает. Чертова мазохистка...
Йенсен возвращается скоро, и Тори замечает мобильник в его руках. Пальцы вновь тянутся к чашке и обхватывают её. Печь начинает уже через несколько секунд.
- Так, давай ты сейчас бутербродов поешь, больше ничего готового нет, - Виктория кивнула и принялась с интересом наблюдать за действиями парня, склонив голову к плечу и то прижимая руки к чашке, то отстраняя их на пару сантиметров. Боль медленно притупляется, оставляя после отстранённое спокойствие. Хорошая медитация, ничего не скажешь.
Бутерброд получается хороший - побольше колбасы и побольше сыра на один ничтожный ломтик хлеба. На нём уже красуется след от зубов, когда на стол опускаются и только что вымытые мандарины.
- Воу... Спасибо большое, - Тори отвечает на улыбку ею же, слегка прикрывая глаза. В комнате постепенно темнеет, время незаметно движется к скорой ночи. - А ты будешь есть? Садись, м, - девушка кивает на свободный стул около себя и отпивает чай. Приятное тепло тут же растекается по организму, но в отместку начинает саднить язык. Можно попрощаться об умении нормально различать вкусы на несколько часов.
Когда первый бутерброд заканчивается, а чашка пустеет на треть, Вика делает ещё один, а потом, замерев на пару секунд, откладывает его в сторону и тянется к мандаринам. Чистит один, склонив голову к плечу и временами сдувая пряди с лица, после отделяет один ломтик и закидывает в рот, не запивая. Думает ещё пару секунд, отделяет ещё один и протягивает к Партлану, сжимая указательным и средним пальцами.
- Открой рот, - просит она, улыбаясь и слегка качая рукой, как бы подгоняя парня.

Тори следила за действиями парня, терпеливо держа руку и всё так же улыбаясь. Партлан действовал медленно, и девушка не могла понять - он специально так ведёт себя или просто слишком в шоке, чтобы реагировать быстрее? Разум со скоростью света находит различные доказательства для обоих случаев, и Виктория, неотрывно следя за тем, как исчезает мандарин во рту Йенсена, решает, что лучше не стоит дальше думать о подобном. Ей кажется, что у неё пылает лицо, хотя, конечно же, оно лишь слегка покраснело. Тори опустила руку и отвела глаза вниз. Пальцы в спасательном жесте ухватились за чашку, а после девушка сделала большой глоток. Жидкость вдруг потеряла свой вкус и температуру. Вика в несколько глотков допила чай, закинула в рот ещё одну дольку цитрусового фрукта, вслушиваясь в неловко затянувшуюся тишину, а после, решая занять себя чем-то, дабы не потонуть под напором собственных мыслей, поднялась с места с чашкой и подошла к раковине. Шипение воды заставило немного придти в себя.
- Ну, эм, что теперь? - Тори быстро оглянулась на парня через плечо, а после отвернулась обратно, глядя невидящим взглядом на тонкую струйку воды, вырывающуюся из крана. - Что ты будешь делать, как отдохнёшь?
Виктория пожала плечами, склонив голову и завесив лицо волосами. Пальцы скользнули по уже чистой чашке, оставляя после себя в воздухе тихий скрип.
- Не знаю... Нужно как-то жизнь налаживать уж наконец. Работу найти, чтоб хоть комнату снять можно было. Не знаю, берут ли несовершеннолетних... - Вика выключила воду, поставила чашку на сушилку, вытерла ладони об кофту и с задумчивым видом пошарила по карманам джинс. Пусто, лишь слегка потрёпанный от погодных условий паспорт и пару фантиков от старых конфет. Вздохнув, девушка обернулась к Партлану, облокотилась поясницей об край столешницы и скрестила руки под грудью. - Можно воспользоваться твоим душем? - Тори сделала странное выражение, словно собираясь продолжить, но лишь прикрыла рот, бегло осмотрев себя краем глаза. Одежда сносная и относительно чистая, а просить у Партлана его же вещей - до одури неловко. Непривычно, что уж там.

- Да, конечно. Там в ванной в шкафчике чистые полотенца, - Тори благодарно кивнула и отошла от раковины, предоставляя место Партлану. По пути к ванной комнате, уже в коридоре, когда в проёме виднелись лишь ноги парня, рыжеволосая оглянулась, нервно облизав губы.
Когда девушка заходит в ванную комнату, в голове неловко крутится мысль, что с планировкой в этой квартиры всё-таки оплошали - двери санузла выходят прямо в прихожую, с которой пару шагов влево - и здрасте-здрасте, родные входные двери. Защелкнув дверь и щелкнув включателем, Тори слегка жмурится от непривычного света, бьющего в глаза, а после, когда те привыкают, оглядывается, рассматривая комнату. Маленькая, тесная, зато кажется уютной. Та для тебя сейчас всё, превышающее холодный влажный лес или пропахший сигаретами и выпивкой подъезд, уютненькое. Виктория тцыкает от собственных мыслей, в шаг перемещается к шкафу и заглядывает в него. Белые пушистые полотенца взирают на неё с верхних полок. Тори достаёт одно, прикрывая дверцу, кидает на закрытую крышку унитаза, а после стягивает одежду и кидает рядом на пол кучей. Взгляд скользит по отражению в зеркале. Девушка прикладывает руку к боку, чуть вверх от тазовой кости, хмурится и прикусывает губу. Гематома, полученная около недели назад, разливается коричневато-синем пятном на бледной коже. Боль привычная и не приносящая сильного неудобства. Через пару недель синяк должен сойти - могло быть и быстрее, но только у более здоровых людей, а Тори известно о своём жутком здоровье, которое подводит её в самые неподходящие времена, поэтому на более быстрое восстановление рассчитывать не стоит.
Отрываясь от зеркала, Виктория, наконец, заскакивает в кабинку, закрывая за собой дверцу, и осматривается, как и недавно. Недолго, ибо холод непрошеной оболочкой окутывает тело, заставляя тело покрываться мурашками и неприятно дрожать. Рука тянется к смесителю, крутит то в одну сторону, то в другую, и из лейки тихонько слетают капли - то ледяные, то настоящий кипяток. Нужную температуру получается настроить скоро. Наспех, словно она кого-то задерживает, Тори намыливает тело мылом, а волосы - мужским шампунем, пахнущим чем-то горьким и терпким. Колеблется, но всё-таки берёт найденную мочалку, трёт кожу, пустым взглядом устремившись куда-то в стенку. Мысли, целый клубок, запутанный и тугой, что невозможно найти ни начала, ни конца, не то что распутать.
Пена стекает потоком к ногам, с них - в скользкий поддон, а там уже и в слив, поглощающий каждую каплю. Тори мылит голову во второй раз, чешет её - кожа точно красная теперь и местами даже слегка повреждённая от ногтей, снова смывает, провожая потоки долгим взглядом, наконец, выключает воду и пару минут просто стоит, упершись мокрым лбом и ладонями в стену, пока не становится слишком холодно. Выдыхает рвано, облизывает губы, а после вылезает из кабинки и вытирается полотенцем. Натягивает бельё, джинсы, которые застряют от влажности кожи, отчего приходится тянуть их сильнее, полосатую футболку, наматывает полотенце на голову, берёт в руки кофту и выходит в коридор, напоследок щелкая выключателем. Оглядывается, щурясь в темноте - Виктория не знает, сколько она пробыла в ванной, но за это время темнеет сильнее. Хотя большей эффект определённо придаёт то, что она только что вышла из хорошо освещенного помещения.
- Парт, - девушка оглянулась, ища взглядом знакомую тёмную макушку или прищур зелёных глаз. - Эм... Спасибо тебе большое. Ещё раз. Я очень благодарна тебе за твою помощь... - Тори вздохнула, стянула полотенце и с силой потёрла им волосы.

- Я там тебе свежее постельное белье постелил, пойдем покажу, - Тори кивнула, не больно хлестнув себя по лицу волосами, и направилась вслед за парнем по знакомому пути, всё ещё медленно и лениво потирая голову полотенцем. Кофта моталась в воздухе от каждого шага, зажатая в сгибе руки. Дойдя до спальни и окинув своё спальное место кротким взглядом, девушка кинула неодетую вещь на кровать и повернулась к Йенсену боком. Мокрое полотенце нелепо застыло на голове, а вид у Тори стал таким, будто она глубоко о чем-то задумалась, совсем не обращая внимания на окружающий её мир.
- Ээ, отдыхать можешь, сколько хочешь, я посплю в гостиной, - Виктория повернула к Партлану голову, скользя по лицу, покрытому царапинами, задумчивым взглядом. - А если Анрэй вернется, то там поспит он, а я вот тут, - девушка проследила за его рукой и вновь кивнула, стягивая полотенце на шею. Свежо и приятно. Душ всегда хорошо действует на людей. - Отец наш, кажется, в рейс уехал, так что его ты в ближайшее время точно не увидишь, - Тори хотела было сказать "Жаль", но слова так и не вырвались из грудной клетки, застряв где-то в горле. В замен она снова слабо кивнула, словно она была той игрушкой в машине, у которой вместо шеи - длинная пружина. Заметив улыбку на устах Йенсена, девушка улыбнулась в ответ. От этого вдруг стало как-то легче, хотя Тори не могла до конца понять, почему ей было только что так тяжело. - Ты еще чего-нибудь хочешь?
Виктория быстро облизала губы, мня их зубами. У тебя что, фишка новая появилась? Девушка слабо мотнула головой, пытаясь вытеснить странный язвительный голос из своей головы. Не уж то психическое расстройство намечается?
Тори помялась с пару секунд, неотрывно следя за лицом Партлана. Вид у неё был такой, словно она решала жутко сложную и важную математическую задачу в уме, от которой зависела судьба всего человечества. А после, сделав пару маленьких шажков вперёд, она обхватила лицо парня руками и неумело прижалась собственными губами к его, зажмурившись, словно от страха. Хотя, чего уж скрывать, страшно ей было. Она бы сказала, до одури. В которой раз сердце конвульсивно застучало в груди и висках - такими темпами можно и кони двинуть, ну, - а вокруг всё вдруг умолкло, любезно предоставляя  место умиротворяющей тишине.

- ..ри? - девушка стояла, глядя куда-то за глаза Партлану, словно в саму его суть, глубь, душу или что-нибудь ещё - называйте, как хотите. Сердце ритмично отсчитывала собственноручно установленный ритм, явно превышающий норму. - Извини, что напугал в коридоре. Я не хотел... - Виктория нахмурилась, обведя лицо парня беглым взглядом, будто ища там что-то важное.
- Мне было не страшно. То есть... - Тори слегка отвернула голову в сторону, опуская взгляд куда-то на пол. - Это было непривычно, я бы так сказала. Подобное впервые происходит в моей жизни... Но.. это был ты. Поэтому всё замечательно, - девушка привычно поджала губы, неосознанно начиная мять их зубами почти до крови. Скорее почувствовав, чем увидев, как Партлан слегка отстранился, Тори застыла, больно впившись маленьким клыком в нижнюю губу, и подняла глаза на парня.
- Так это и есть твоя благодарность? - Вика изогнула бровь, уставившись в глаза Йенсена с немым вопросом. Чего он так решил? Сомнения гложут душу или что?
- Мою благодарность ты услышал несколькими минутами ранее, - начала Тори, деловито упершись руками в грудь Партлана. Указательный палец скользнул по ткани, царапая рисунок ноготком. - А поцеловала я тебя потому, что мне просто захотелось сделать это. Или ты всё ещё сомневаешься по поводу этих чувств? Тогда можешь проверить. Ещё раз. И ещё раз. Столько, сколько тебе необходимо для понимания, - рыжеволосая, неожиданно выглядевшая решительной, облизала губы - то ли правда привычка появилась, то ли вдруг провоцировать решила, - и уже тише добавила куда-то под подбородок Йенсену:
- И не сомневайся ни во мне, ни в себе, пожалуйста.

Отредактировано Виктория (19.07.2017 17:23:40)

Виктория закрыла глаза, отвечая на поцелуй. Её руки, зажатые меж их телами, вдруг становятся жуткой преградой, поэтому девушка тут же скользит ладонями в стороны по груди и бокам Партлана, ощущая, как и насколько напряжены мышцы под тканью. Места, к которым прикасается парень, даже через одежду начинают гореть, отдавая приятной дрожью по телу. Тори кажется, что она пьянеет, хотя это совсем не похоже на тот далёкий случай, от которого остались лишь воспоминания и неприязнь к алкогольным напиткам. Ненужные мысли вытесняются одним лишь прикосновением к больному боку. Рыжеволосая неожиданно - даже для себя - неприятно морщится и случайно прикусывает губу Партлана. Или это ладони у Йенсена такие особенные, или накатывающее волнами возбуждение так преображают восприятие, или ещё что-то, но гематома вдруг отдаёт двойной болью, отчего длинные юркие пальцы сжимаются на спине настолько, что белеют и начинают покалывать.
Единственная мысль, нервной юлой крутящаяся в голове в данный момент - это чтобы Партлан не обратил на её тихий и едва различимый стон боли внимания. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста - как заговорённая повторяет девушка, хотя думать сейчас совсем не хочется - тело будто плавится под напористыми и нежными одновременно касаниями Йенсена, отчего хочется забыться хоть на мгновение и отдаться желанию, сидящему глубоко внутри.
Виктория глухо застонала в губы парню, когда тот переместил руку к груди. Дыхание сбилось, лицо и шея густо покраснели, веки зажмурились. Девушка с характерным хлюпающим звуком разорвала долгий и протяжной поцелуй, комком вдыхая воздух. К ступне вдруг прикоснулось что-то холодное, мокрое и мягкое - значит, полотенце всё-таки соскользнуло с шеи.
Бросив на лицо Партлана затуманенный взгляд потемневших глаз, Тори ослабила мертвую хватку, спускаясь ладонями по спине и невесомо целуя подбородок - прямо на месте неровной царапины. Руки ловко проскользнули к краю футболки, дёрнули край и прижались к обнаженной разгоряченной коже; губы, оставив ещё один поцелуй у самой линии подбородка, опустились ниже - к шее, и поочередно прижались то к пульсирующей жилке сбоку, то к подрагивающему кадыку, то к ямочке между ключицами.
- Парт... - глухо выдохнула девушка в ворот футболки и глубоко вдохнула. Партлан пах чем-то терпким и острым. Тори не знала, как пахнут другие представители мужского пола - возможно, как-то похоже, - но Йенсен явно имел что-то своё, индивидуальное, неповторимое. Особенное. Он сам был особенным.
Ладони скользнули по спине вверх, поднимая за собой футболку, прошлись вдоль позвонка, на секунду прижались к лопаткам, и дальше вверх, к шее, а у самого ворота обратно чуть вниз. Мокрые пряди прилипли ко лбу, щекам, шее и части спины, не скрытой полосатой тканью, слегка остужая и даря неописуемый контраст чувств. Хорошо. Слишком. Слишком.